Можно творить из боли, в основе которой кровоточащий мир эмоциональной травмы — надлома, который сопровождается острой чувствительностью, ранящейся о любое несправедливое,  неосторожное, а порой и вовсе пагубное действие окружающего мира.

Из этого состояния могут рождаться шедевры — песни, книги, фильмы, любые другие творения — пронзительные, выворачивающие наизнанку, заставляющие испытывать глубокие эмоции, очнуться от сна и пробуждаться жить и смотреть сердцем.

Я шедевров не создавала, просто в их творчестве видела отражение своего внутреннего мира и работала из очень похожего состояния, когда ты что-то рождаешь из того, что перемалываешь внутреннюю боль, даже если снаружи это кажется не так. Часто получалось пронзительно, часто и не получалось. 

Но если в какой-то момент справиться с травмой, выпить боль до дна, осознав, что она конечна, когда страдать больше не нужно, как и испытывать себя и мир на прочность (сколько продержусь этой боли, не будет ли мой мир разрушаться)…

то наступает тишина, такое внутреннее затишье, которое продолжается и продолжается — пробуешь «написать песню» по-старому, а не получается, не чувствуешь вкуса, запаха, нет щедро присыпанной приправы боли и страдания, создающих пронзительность.

Драмы больше нет, нет больше драмы… точнее нет больше вкуса к ней, пристрастия, раньше она словно составляла часть твоего существа, даже порой складывалось ощущение, что она родилась вместе с тобой.

А сейчас не цепляет — тишина внутри, спокойствие.

То же самое было с любыми светлыми чувствами, точнее со способностью возводить их до драматизма — если любовь, то как у Шекспира, если счастье, то всепоглощающее.

Пока в какой-то момент улыбка, радость, благодарность тоже не стали какими-то спокойными, не выворачивающими наизнанку, но в то же время глубокими.

Поначалу всё это кажется безвкусным, пресным как еда без соли и приправ. И думаешь: как жить? Разве можно без накала чувств? Можно не отдавать всю себя до последней капли?

Можно… и внутренний мир постепенно разворачивается в эту сторону, обживается, привыкает — спокойно, тепло, хорошо.

И в какой-то момент открывается изобилие и разнообразие вкусов, которых не замечалось в накале драмы. Чай оказывается каждый раз разный — у него немного или намного другой оттенок. Небо разное, снег тоже. Раньше мне казалось, снег и снег, а разнообразие вкусов может быть где-нибудь в южных краях, но даже у чисто белого снега множество оттенков. И дни все разные, у каждого дня своя энергетика, свое особое состояние, как и у мгновений.

И все это богатство сваливается на тебя бесконечной щедростью — чувствуй, ощущай, впитывай жизнь.

Ну а как же творчество?

А творчество теперь утверждает радость жизни — радость жизни, которая льется теплой, приветливой песней, улыбкой, от которой светло, словами, от которых хорошо. Тем состоянием, когда сердце подобно цветку раскрывается навстречу, а не выворачивается от пронзительности.

И все это ощущается «правильным», будто так нужно, так должно, а мы продираясь сквозь века бесконечно через бури об этом позабыли, как в общем-то, что все бури создали мы сами (чтобы испытать борьбу с ними).

Пора вспомнить, что этот опыт может быть другим!

С радостью, Евгения Медведева