В чем еще преимущество терапевтического процесса — это возможность показать свои уязвимые части в безопасном пространстве, так чтобы в них не «ударили», не обесценили, не поставили диагноз и не сказали «да вы, матушка, еще не проработаны» и множества других «не»…
а для начала просто увидели, признали и побыли рядом с каждой такой уязвимой частью, побыли с простым вниманием и принятием. Без оценок, без желания изменить.
Дальше уже будет понятно, что с ними делать, возможно, нужно показать, что реальность уже другая, дать возможность увидеть эту другую реальность не через призму своей уязвимой части, а глазами себя большой, сегодняшней.
Но это приходит следом, а первое — это возможность побыть с каждой своей уязвимостью, побыть в принятии, увидеть, словно подержать ее за руку.
Знаете, многие нынешних взрослые, кому за 30-35, клиенты рассказывали такие случаи из детского сада или школы: когда они падали, разбивались, было жутко больно, не могли дышать, то первой реакцией было — главное, чтобы никто не увидел, чтобы не дай бог воспитательница не увидела, мама не увидела, тренер, вообще кто-нибудь, лучше сделать вид, что все нормально. Иначе начнется, а ты еще больше будешь виновата в том, что неудачно упала.
И эта стратегия закрепляется — не допустить, чтобы кто-то увидел раненую или уязвимую часть. Иначе вместо поддержки в нее же «ударят» и будет еще больнее.
Поэтому многие желают казаться очень сильными, неуязвимыми, независимыми или еще какими-то, но желательно железными (один мой приятель называет «super girl» — ей все нипочем, как в песне — такие девушки не плачут, они всегда порхают и улыбаются, даже когда упали), в то время как внутри вот такие раненые части сходят с ума от боли, одиночества, тоски, страха и прочего. Но показывать нельзя.
На самом деле можно, можно, но лучше делать это в безопасном пространстве, где не ткнут пальцем, не скажут, что уязвимая часть — какая-то неправильная. И главное, сама же женщина не ткнет.
Тогда и самой женщине будет понятно, что да, вот этом месте я слабая, я пока еще слабая, но я не закрываю эту свою слабую часть железобетонным забором, не кричу на нее «собралась, будь сильной», не злюсь за то, что эта часть меня, вот такое мое проявление — неправильное, не такое, как нужно, я даю ей пространство, место для всего того, что она несет в себе, равно как и пространство для изменения — для возможности обрести свою силу.
Этим мы собственно и занимаемся в терапии и на рисуночных интенсивах — они все по сути оказываются терапевтическими, на них (особенно если они длительные) маски постепенно сходят, броня падает, хотя бы немного, очень много настоящего, что готово проявиться, даже если оно очень уязвимое и болезненное. И самое главное, можно быть увиденной в этом и принятой. Затем уже приходит осознание, что я могу с этим сделать, но делать вы уже будете из принятия, из контакта, взаимодействия с уязвимой частью и это действие будет целительным, а не мучительной попыткой изменить себя.
С радостью, Евгения Медведева